Святой крест на кладбищенской земле 1-0

Пролог.

Во времена начала распада империй и войны меж континентами, земля была залита кровью солдат, павших в бою, кровью крестьян, ставших невинными жертвами, кровью правителей, свергаемых одного за другим. Всего лишь на шестой год великого противостояния, где каждый встречный был врагом и варваром, кровопролитные схватки и пламя захлестнули всю людскую землю. В какой-то момент, мертвецов прекратили хоронить, поскольку ни одно кладбище не могло уместить такое количество мертвых тел. И, неизвестно как и когда, у живых возникла привычка, нет, на сей день уже правило, отвозить трупы к широкой расщелине и сбрасывать вниз. Мерзкое зловоние гнилой плоти не могло выбраться из зева скал и распространиться по земле. Мертвые тела, рано или поздно, поедались разнообразными тварями-падальщиками, заполонившими дно расщелины.

Ныне идет тринадцатый год великого противостояния. К схватке медленно начинают присоединяться разгневанные беспорядком эльфы, отказавшиеся от утопии, и вставшие на защиту лесов, а также гномы, в чьи горы вторглись люди, чтобы добывать ценные металлы. Степные орки, почуяв надвигающуюся на них угрозу, укрылись в отдаленных от сражений землях. Вслед за ними отправились и гоблины. На территории противостояния остались лишь племена, славящиеся не размером, а силой.

Неизвестно, с чего точно началась война. Одни говорят, что мятежный люд поднял восстание и сверг короля, а соседняя страна сочла это удачным шансом установить единую власть. Другие говорят, что безумные маги наслали туман из распрей и страданий, заставивший людей обезуметь. Третьи, что одна из империй, лишившись своего главного оружия, решила запугать другие, пока истинна не всплыла наружу. Доводов было невиданное множество, однако никто не скажет, даже истинные зачинщики войны, ради чего всё было устроено.

Незадолго до войны, северная империя неожиданно взяла верх над морскими чудовищами из ледяного моря, годами притеснявших её. Слухи быстро разлетелись по материку. Языки шептали о неизвестном, появившемся из неоткуда и ушедшем в никуда. Позже этот неизвестный появился на границе меж двумя державами, в легкую расправившись с карательными отрядами западной империи, направленными на племена орков. Тогда правителей крайне взволновал очаг этой силы, доселе неведанный. Однако после случая на границе, неизвестный более нигде не появился, и о нем начали медленно забывать. Почти перед самой войной, северная империя разослала множество поисковых отрядов и экспедиций с целью найти своего спасителя, но осталась ни с чем, и из-за разрозненности войск, под натиском своего восточного соседа, пала.

Этот неизвестный был никем иным, как «героем», и он наверняка смог бы сделать немало полезных дел, помочь людям избежать войны, остановить бесконечный поток крови, льющийся ныне на землю. Но, к большому несчастью для людей, он нашел способ вернуться туда, откуда его призвали, и немедля им воспользовался.

Его домом была страна восходящего солнца, Япония. А планета, с которой он пришел, называлась Земля. Его мир, наверное, тоже можно назвать Землей.

Героя призвали в новый мир не по его воле. Он вовсе не был всесильным, да и особых способностей при переносе не получил. Дабы выжить, ему пришлось использовать свой ум и смекалку, заставить монстров из ледяного моря, благо они были разумны, перестать нападать на северную империю пару десятков лет, после чего в спешке отправился к границе, последовав совету придворного мага. Уже там, случайно попав в бой между орками и карательным отрядом западной империи, он чудом нашел с шаманом зеленокожих общий язык и смог отправиться домой, подхваченный духами племен. Он не был героем и спасителем. И, останься в том, другом мире, умер бы в самом начале войны от клинка наемных убийц.

Однако сейчас, на тринадцатый год войны, уцелевшие маги из северной империи, принятые в стан созданной на крови страны, поведали своему новому правителю о силе, способной призвать на их сторону героя. Пораженный услышанной новостью, правитель немедля приказал приготовить всё необходимое для церемонии призыва, благо и крови, и мертвых тел из-за войны было предостаточно.

Ритуал, по заверению магов, должен был пройти успешно. Они собрали тела молодых юношей и девушек, проживающих в деревнях на окраине страны, прикрывая сей набор благородными словами «призыв на службу» или «наличие магического потенциала». Еще живых людей они сжигали в пламени, пробуждая силу, взращенную на боли и страданиях. Но, в конце концов, силы десятерых магов было недостаточно, чтобы полностью прорвать границу меж мирами. Когда ритуал завершился, только изуродованные тела девушек и юношей, а также пепел, в который обратились маги, остался в церемониальном зале.

Правитель страны был в ярости, но ярость ему выпустить было не на ком. Маги, убедившие его провести ритуал, были мертвы. Тела юношей и девушек он приказал в ночь вывести из замка и, довезя до расщелины, сбросить их в пропасть.

Среди тел, увезенных из замка в ту ночь, один, погребенный под массой трупов, тщетно пытался выбраться или дать перевозчикам о себе знать, но и его, и гору мертвецов, на восходе сбросили в пропасть.

◇

В шестнадцать я впервые убил человека. Не потому, что так хотел, а потому, что так было надо.

Дело в том, что с раннего возраста я знаком с одним парнем с кличкой «Казу». Он и мне дал кличку, постоянно называя «Мизу», сравнивая с водой, которая то бежит куда-то, то замирает в неподвижности. В первом классе старшей школы он начал весьма странно себя вести, пропускать занятия, возвращаться домой в ночь. Его родители, обеспокоенные поведением сына, попросили меня, как его лучшего друга, разобраться, что происходит. Лучше бы я не соглашался и не следил за ним.

В тот раз я застукал Казу на складе. Он зажал в углу какую-то девушку, заткнул ей рот, а затем ввел какой-то препарат с помощью шприца. Та почти сразу потеряла сознание. Дальнейшее… Я до сих пор вспоминаю с ужасом. Он достал из карманов два складных ножа и начал кромсать ее тело. Где бы он не резал, девушка не просыпалась, не приходила в себя. Я закрыл рот ладонями, чтобы не закричать, хотел убежать и спрятаться, но был не в силах отвести взгляд. Что-то в этой картине, в израненном и истекающем кровью теле, меня завораживало, нет, даже возбуждало. С трудом я все-таки смог побороть свои чувства и убежать.

На следующий день Казу как ни в чем не бывало пришел в школу. Он приветливо улыбался ребятам, болтал, как обычно решал у доски самые сложные задачи и доставал меня вопросами о том, что интересного произошло в школе на прошлой неделе. Я натянуто улыбался, спрашивая себя, зачем сегодня вышел из дома? Зачем пришел на учебу? Ради чего? Ради того, чтобы увидеть его, как и всегда улыбающееся, лицо? Ведь он улыбался даже тогда, когда резал человека на части. В конце концов, я так и не смог уснуть. Перед моими глазами застыла картина минувшей ночи. И смотря на лицо друга, я внутренне ужасаюсь, стараясь унять бешено стучащее сердце.

Я решил больше не следить за Казу. Не вмешиваться в его дела. Но и сдать полиции почему-то не смог. Просто не мог. Моего друга, под взглядами любопытных прохожих, сажают в машину, судят, выносят приговор… Нет. Я заставил себя так не думать. А потом и вовсе заставлял себя совсем не думать. Это меня не касается. Не касается то, что он делает ночью. Я встречаюсь с ним днем, в школе, не более того.

Минула жуткая неделя. В первый день следующей, Казу не пришел в школу. И во второй день. И в третий. Он появился на четвертый. Я не сразу заметил у него темные круги под глазами. Я прослежу за ним только этой ночью. Только этой.

Он пришёл на склад. Не туда, где я застал его впервые. На склад в порту. Он зашел через черный ход, на котором был сломан замок, а я, чтобы не выдать себя, добрался по стене до одного из открытых окон у самой крыши и пролез через него. Мне легко давались подобные вещи, поскольку в средней школе я занимался акробатикой.

Казу я нашел в лабиринте ящиков, в хаотичном порядке разбросанных по складу. И содрогнулся, когда увидел то, что лежало рядом с ним. Кажется, это был мужчина средних лет, сложно рассмотреть из-за зверств, сотворенных с его лицом. Его руки и ноги были связаны толстой веревкой, одежда разорвана, а кожа испещрена неглубокими, но кровоточащими, порезами. Я присмотрелся. Некоторые из них уже зажили, оставив после себя только шрамы, а некоторые были совсем свежими.

- Э-э-эй, пёсик~ - протянул Казу, слабо пнув мужчину, - ты еще живой?

В ответ тишина.

- Отвечай, псина! – Казу ударил куда сильнее, из-за чего мужчина упал на бок и еле слышно застонал.

- О, раз скулишь, значит жив, - он наклонился, - значит так, ты мне уже надоел. Поначалу было весело, но теперь ты стал та-а-аким скучным. И я передумал тебя отпускать. Надо было быть веселее, хе-хе-хе.

Я отвернулся и спрятался за ящиком, как только Казу достал из кармана нож. Я знал! Знал! Но всё равно сюда пришёл. Зачем? Я бы не смог его остановить. Вызвать полицию? Его же арестуют и упекут за решетку. Или убьют. Да, точно, я просто с ним поговорю. Он поймет и перестанет!

От бешено скачущих в голове мыслей меня отвлек шум откуда-то с чёрного хода. Неужели кто-то пришёл? Я быстро забираюсь на гору из ящиков и смотрю в сторону выхода. Там, светя фонариком, озирался портовый сторож. Почесав затылок, он медленно направился туда, где был Казу.

Нет! Стой! Развернись и уйди! Не ходи туда! Там Казу! Ты увидишь Казу!

В панике я стал шарить по карманам. Что? Что мне может помочь? У него наверняка есть оружие. А если пистолет? Он застрелит Казу! Нельзя! Телефон? Конфета? Наушники? Ключи? Ключи! Я в спешке достаю из кармана куртки ключи. В связке был один ключ с острым концом. А такое вообще поможет? Что я ему сделаю ключом? В спину со всей силы? Я осмотрел склад. Нет, нигде не было ни куска железной трубы, ни палки, как оно обычно бывает в фильмах. Ключи – это мой единственный шанс.

Я бесшумно спускаюсь с горы ящиков, прокрадываюсь между сваленными у стены рыбацкими сетями, захожу за спину сторожу и в нерешительности замираю. Но спустя секунду эта нерешительность проходит, я подхожу ближе и замахиваюсь, вонзая ключ сторожу в спину. Из его горла вырывается крик боли, я толкаю его в спину, заставляя упасть, подхватываю выпавший из его рук фонарик и со всей силы бью им по голове сторожа. Один удар, второй. Он продолжает хрипеть и пытаться скинуть меня, но после третьего удара затихает.

Я отбрасываю фонарь в сторону и в спешке отползаю назад. Моё сердце бешено колотиться, я не слышу ничего, кроме его стука. Так быстро, так громко. Голова кружится, перед глазами расплывается. Кажется, меня кто-то зовёт. Не по имени, а по дурацкому прозвищу. Только один человек может позвать меня так вне школы.

Чёрт… Это Казу… Наверное… он… меня убьёт…

◇

Следующее утро я встретил у Казу дома. Я понял это сразу, как открыл глаза – только у него на потолке над кроватью может висеть настолько дурацкий плакат.

Я жив? Он меня не убил?

Я сел и свесил ноги с кровати. Ночью… Странно, я, наверное, убил того сторожа, но не чувствую никаких угрызений совести. Он умер. Его больше нет. Но…

- О, очнулся?

В комнату вошел Казу в своей типичной домашней одежде. Я напрягся и невольно нахмурился.

- Не бойся ты так, я же не кусаюсь!

Он подставил стул к кровати и плюхнулся на него.

- Итак, рассказывай. Родителей дома нет, поэтому можешь начистоту. Как много ты видел?

Мне не хотелось отвечать, но из комнаты не было выхода, возможности промолчать – тоже.

- Я видел, как ты… убиваешь того мужчину. Вернее, я видел мужчину, а потом ты достал нож, и я уже не смотрел. И… Неделю назад ты тоже, ну… девушку…

- А, понял-понял о ком ты, - он на удивление спокойно отнесся к моим словам, словно знал, что я скажу, - она тоже была скучной. Кстати, как ощущения?

- О-ощущения?

- Агам. Ты же убил того сторожа. Неужели ничего не чувствуешь?

Я промолчал.

- Ого, ну даешь. Меня вот трясло, когда я убил в первый раз!

- Т-ты!.. - я хотел было возмутиться, упрекнуть его, но внезапно до меня дошёл смысл его слов. Я действительно убил человека. У меня нет права его осуждать.

- Хе~ - он как-то странно усмехнулся, - да я видел тебя в тот раз. Ты так трясся, а потом смотрел тааак смотрел… Согласись, вид крови так заводит?

- Ты ненормальный…

- … - он помолчал, - а ты не меняешься, Мизу.

Я поднялся с кровати и вышел из комнаты. Выстиранные вещи я нашел в ванной, где умыл лицо. Когда я спустился вниз, чтобы покинуть его дом, он провожал меня насмешливым взглядом, не пытаясь остановить.

◇

Так началось моё безумие.

Я стал ходить вместе с Казу, пытался отговаривать, но каждый раз, когда он выбирал жертву, вкалывал ей что-то и начинал кромсать, я не мог и слова вымолвить.

Меня мутило, ужасало, но что-то внутри ликовало, с восхищением и страстью наблюдало за действом.

Я сам не заметил, как начал получать от этого удовольствие. Взгляд Казу был полон издевки, насмешки, пару раз он протягивал мне нож и смеялся, когда я отказывал.

Об убийствах говорили в новостях, а я с безразличием слушал дикторов. «Мы допускаем слишком много ошибок, так нас быстро найдут…» - такими были мои мысли, когда я видел патрули полицейских, рассредоточенных по городу.

Мы то прекращали, то начинали заново. Мой страх перед мертвыми телами пропал, наоборот, я нередко стал сам выбирать жертву и отбирать у Казу удовольствие, самостоятельно кромсая живую плоть.

Но…

Всякое веселье рано или поздно заканчивается.

Особенно то веселье, которое выбрали мы.

На третьем годе старшей школы, незадолго до выпускных экзаменов, я решил прекратить. Моя страсть не угасала, мне стало тяжело общаться с людьми, ибо я неосознанно начинал думать о том, как бы лучше их покромсать. Но, переступая через себя, я постарался отказаться от своего опасного увлечения и возобновить усердную учебу, чтобы поступить в университет.

Казу моё решение не понравилось, но он не стал меня отговаривать. Просто пропал. Перестал появляться дома и посещать школу. Я не стал его искать, а продолжил учиться, стараясь забыть произошедшее, как страшный сон, хотя и осознавал тщетность этой задумки.

Почти прямо перед моим поступлением в университет в городе произошла ужасающая серия убийств. Убитых находили повсюду. В сумме восемь человек, все разных возрастов. Я не придал этому должному значения, решив, что пускай у Казу и странные увлечения, но он никогда не опуститься до подобного. И было моей ошибкой думать так.

Он подкараулил меня, когда я возвращался домой с курсов. Вколол мне свой излюбленный препарат и куда-то утащил.

Дальнейшие события я помню слабо. В полной мере прочувствовал, как ощущали себя наши жертвы. Боль, вспыхивающая то тут, то там, но открыть глаза не получается, они словно налиты свинцом, а голос пропал, будто его никогда и не было. Получается только как рыба открывать и закрывать рот.

Я слышал обрывки слов. Кажется, он говорил, нет, кричал почти без остановки. Он столько раз назвал меня по ненавистному прозвищу.

Мизу, Мизу, Мизу, Мизу, Мизу…

Эй, почему ты меня так назвал? Почему решил убить? Почему я тогда тебя не сдал? Зачем убил сторожа? Зачем защищал и безумствовал вместе с тобой?

Хаа… Боль, наконец-то, уходит. И его голос угасает. Знаешь, Казу, было бы неплохо, убей ты меня после того, как я поступил в университет…

◇

Воняет. Сильно воняет. Но запах до боли знакомый. Так трупы пахнут. Неужели от меня несёт? Я еще не умер?

Пытаюсь пошевелиться, но не получается. Что-то придавило меня сверху. Хуже всего, что нечто лежит у меня на глазах.

Какого?!

Внезапно и я, и всё что на мне лежало, перевернулось и начало падать. Меня ослепил яркий свет восходящего солнца. Когда, наконец, свет померк, я обнаружил, что падаю. Да ни якобы куда, а в очень глубокую и темную пропасть.

А теперь еще раз, какого чёрта тут творится?!

страница проекта | следующая глава